Забавное ощущение. Осознание жизни и смерти странное явление. Большинство людей никогда не коснется этой скользкой темы. Вербер, кажется, размышлял об этом, но вскользь, мимолетно. Он упоминал, что люди после смерти могут подняться на новый уровень, возвысится над миром, становясь мудрецами. А те, кто прошли и эту стезю, обретают божественное начало. В этом начале сущность человеческой души и венец созидательного познания.

Прошедший через смерть, омывшийся в водах Стикса, но спасшийся от вод Леты, сохраняет память, но теряет тело. И духовный сосуд, даруемый Граалем, безусловно лучше, чем ничего. Но меж тем, он вовсе не идеален. В сознание героя есть личный опыт. Есть отношение к воде, еде, вину, одежде. Есть воспоминание о вкусе хлеба. О том, как сжимая его, ты можешь ощутить жар печи, в которой его выпекли. Ты слышишь хруст и запах. Божественное, в людском. И вот он мир слуги.

Теория, в которой мир лишь информация об обьектах, но не сами обьекты, обретает новые очертания. Быть может дело в Поле Акаши, кто знает? А может на Соломона оказывает такое влияние момент. Но он теперь чувствует мир совсем иначе. Тело, которое при жизни он считал бренными оковами, сдерживающими его от вознесения, теперь были удивительны. Кажется, воспоминания были самой большой проблемой воскресших душ. Они помнили свой мир. Помнили мотивы, помнили чаяния. Помнили свои поступки и сделанный выбор. Восторг от переживаемого опыта. Восхищались любопытством. И упивались миром, которого почти всегда было достаточно.

И вот эта комната. Прелестная девушка напротив. Мысли о войне так ненавязчиво второсортны. В голове образы прелестной Царицы Савской, владичицы Шебы. В Талмуде пишут о покорении страны, но как может быть покорной Царица? Тора настаивает на беседах, но к чему слова, когда оковы плоти могли подарить то, чего не откроет ни одно слово? И вот вопрос. И безумный поток мыслей. Чего бы он, царь Соломон, мог бы желать?

При жизни он был человеком. Грешным. Слабым. Возвышенный своими подданными. Возвышенный волей божьей. Так чего же ему желать? Ему безумно хотелось ощутить тепло человеческого тела. Ему хотелось почувствовать жар поцелуев. Он мечтал утонуть в огне страстрых "диалогов без слов".

Единственной проблемой становилось время. Слуга остается слугой в любую эпоху. Он лишь инструмент, чтобы достичь цель. И когда цель будет достигнута - от него избавятся. И он вернется в ничто Трона Героев, ожидая новой войны. Он знал свое желание, но боялся его. Всю жизнь он был избранником небес, пастырем для стада. Не существовало жизни для себя. Не существовало мечты, что не была его миссией, а он Мессией. Так почему же ему было страшно?

Люди рождаются не без причины и жизнь свою проживают ради чего-то. Представьте часовой механизм в масштабах мироздания. Миллиарды мелких деталей, меж ними детали крупнее. Есть и исключительные, огромные шестеренки. И вот важный вопрос. Кто приводит механизм в движение? Кто заставляет вращаться всю картину в целом? Большое движет малым или малое приволит в движение большое? Этого не позволяло узнать даже Ясновидение.

Тайнами мира боги деляться неохотно. Но что-то может ускользнуть и от человека и от бога. Маги мира людей узнали, что у человека есть исток. Его сущность, обреченная в форму. А это означает, что для каждого человека у богов имелся план. А это, в свою очередь, означало, что чтобы человек ни  делал, ему не удастся убежать от того, чем он является по сути, что выбрали для него боги.

Итак. Ответ был готов.

- Я хочу свободны. - Лицо мужчины было удивительно серьёзным. Редчайшее явление, достойное внимания. - Я хочу для человека свободны. Я хочу права самому выбирать свой путь. Такого права я хочу и для себя.

Мгновение тишины.

- Думаю, что это требует пояснений. - Кастер не спешил с ответом, словно бы взвешивая каждое слово. - Как человек разумный ты знаешь множество богов. Многих при жизни знал и я. Менялся мир, и боги утверждавшие прежде, что человеку не требуется выбор, стали утверждать, что выбор ему необходим. Слова о свободе выбора, о праве на свободу стали частью коллективного бессознательного. Но вместе с тем появились мессии. Избранники мира, которых уже не боги, но судьба обязывала действовать. И они, как и прежде, действовали согласно воле сильного. Сколько концов света было на твоей памяти? Думаю, что пару ты легко сможешь вспомнить и еще про десяток, наверняка, даже и не станешь вспоминать. Они прошли. Как и сотня до них. И мир цел и человечество сохранено. Так к чему это? Не возникало ли у тебя ощущения, что мир сложнее, чем кажется? Не было ли мысли, что мир сам в состоянии себя спасти? Я думаю, что готов спасти мир в последний раз. Этого будет достаточно.